Милан Кундера — современный французский писатель-прозаик чешского происхождения, с 1975 года живёт во Франции. Пишет как на чешском, так и на французском языках. В этом рассказе он весьма остроумно описывает, кто и почему становится графоманом. 8 минут на чтение – и масса удовольствия.

Посмеяться и забыть

Банака был безобразен — совершенно не тот тип, который обычно пробуждает к жизни дремлющую женскую чувствительность. Тамина налила ему чаю, и он необычайно вежливо поблагодарил ее. Расслабленный разговор, в котором все участвовали понемногу, как будто не предвешал ничего особенного, как вдруг Банака повернулся к Биби с улыбкой и произнес:

— Я слышал, вы хотите писать книгу. О чем же?

— О, что-нибудь очень простое, — ответила Биби. — Роман. О том, как я вижу мир.

— Роман? — переспросил Банака с явной ноткой неодобрения в голосе.

— Ну, не обязательно роман… — Она уже не была уверена в себе.

— Подумайте, из чего, в конце концов, складывается роман, — предложил Банака. — Все эти различные характеры… Вы действительно думаете, что знаете про них все, что для этого знать полагается? Как они выглядят, думают, одеваются? Из каких закоулков сознания исходят в своих действиях? Ну, согласитесь же, в самом деле. Все это заботит вас в последнюю очередь…

— Вы правы, — согласилась Биби. — В самую распоследнюю.

— Вы же знаете, — продолжал он, — романы — плод человеческих иллюзий о том, что мы якобы можем понять наших ближних. Но что мы можем знать друг о друге?

— Ничего, — сказала Биби.

— Это точно, — сказала Жужу.

Профессор философии утвердительно кивнул.

— Все, что мы можем, — сказал Банака, — это вести учет своих собственных «я». Все остальное — натужная, но бесполезная трата энергии. Все остальное — вранье.

— Верно! Все так и есть! — энергично подхватила Биби. — Я не хочу писать роман. Я имела в виду другое. То, что я хочу — это вот так, как вы говорите: писать о себе самой, какой-то учет своей жизни. И я вовсе не стала бы скрывать, что живу абсолютно банальной, обыденной жизнью, в которой никогда не происходило ничего особенного…

Банака улыбнулся.

— А какая тут разница? Взгляните на меня. Снаружи — и я не выгляжу как-то особенно.

— Правильно! — вскричала Биби. — Правильно! Посмотрите на меня снаружи — и вы не увидите ничего особенного. Снаружи! Потому что оно происходит во мне, внутри меня-то, о чем стоит писать, о чем захотят читать люди!

Тамина продолжала разливать всем чай. Она была рада тому, что эти двое мужчин, спустившись с олимпа своих интеллектов, так приветливы с ее подругой.

Профессор философии потягивал трубку, прячась в дыму словно от неловкости за себя самого.

— Еще со времен Джойса, — изрек он, — мы начали осознавать, что величайшее испытание в нашей жизни — это отсутствие испытаний. Одиссей завоевывал Трою, прокладывал путь домой, стоя за штурвалом своего корабля, терпел крушение на каждом острове — нет, не тем нынче живы мы с вами! «Одиссея» Гомера теперь заняла место внутри человека. Человек ее интернировал… Острова, моря, соблазняющие нас сирены — все это нынче сжалось, уменьшилось и свелось к голосам, раздающимся только у нас внутри.

Перейдите к следующей странице, нажав ее номер ниже.

   

• Поделиться в Facebook